Сегодня мы рады представить вам Дмитрия Злодорева — российского журналиста с богатым опытом работы в США, который вот уже 18 лет освещает важнейшие события для российской и международной аудитории. Человек, для которого журналистика стала не просто профессией, но делом всей жизни. Дмитрий — прихожанин Свято-Иоанно-Предтеченского русского православного собора, активно освещает православную тематику и жизнь русской диаспоры за рубежом.
В этом интервью он расскажет о том, как начался его путь в журналистике, о ключевых вехах своей карьеры, сложностях работы российского журналиста в США и вдохновении, которое он черпает в своей работе. Дмитрий также поделится уникальными историями о людях, с которыми ему посчастливилось пообщаться, и своими планами на будущее.
– Как вы пришли к журналистике и что вдохновило вас выбрать эту профессию?
– Журналистикой я в хорошем смысле слова «заболел» еще в детстве. Одним из моим любимых занятий было играть в настольных хоккей или футбол и комментировать такие матчи. В итоге забава, как это часто бывает, стала делом жизни.
В 15 лет в газете «Спортивная Москва», которая в середине 1980-х годов была одной из самых популярных московских спортивных газет, вышла моя первая заметка – о детском баскетбольном турнире. Потом там же появился второй материал, третий.
В 9-м классе я уже точно знал, что пойду учиться на факультет журналистики МГУ. К моменту поступления у меня было несколько десятков уже вполне солидных по размеру статей – интервью, очерков, репортажей. Некоторыми из них горжусь до сих пор. Например, «Письмом Сергею Есенину». Изначально я писал его только для себя и не думал ни о какой публикации, но мама буквально упросила меня отдать его в многотиражку, где я тогда практиковался. Эффект был неожиданным: меня стали узнавать и благодарить читатели.
На журфаке МГУ есть такая особенность: перед основными экзаменами по общеобразовательным предметам абитуриенты проходят творческий конкурс: два этапа собеседования с жюри, в которое входят многие известные журналисты, и сочинение – по сути, нужно написать статью на заданную тему.
И вот представьте себе картину: на дворе 1988 год, разгар перестройки, я вхожу в аудиторию и вижу, что мой экзаменатор – Егор Яковлев, главный редактор гремевшей тогда на весь Советский Союз газеты «Московские Новости». Собеседование прошло на отлично. А 15 лет спустя я уже сам работал в приемной комиссии и принимал собеседование вместе с… Егором Яковлевым. Я поблагодарил его за путевку в жизнь, которую он мне дал: мало того, что я вырос на его творчестве, так ведь еще он и не «зарубил» меня при поступлении. Хотя вполне мог это сделать при желании.
Еще во время учебы я пришел работать в информационное агентство ИТАР-ТАСС, одно из крупнейших в мире. Писал о культуре, об американском континенте. А потом меня бросили в экономику – направление, которого до тех пор в ТАСС по сути не было. Долгое время я в одиночку противостоял коллегам-конкурентам, у которых на экономической ниве трудилось по несколько человек. Помню, на следующий же день по приходе в новую для себя редакцию отправился писать про крупнейший на тот момент аукцион в России по продаже акций нефтяной компании «Славнефть». Ничего, справился, и так проработал несколько лет. Видимо, в грязь лицом не ударил, раз за хорошую работу меня премировали командировкой в США. Возможно, сейчас это звучит уже анахронизмом, но в начале 2000-х годов у нас еще существовала бывшая в СССР практика награждать особо отличившихся «загранками».
– Вы работаете в США как российский журналист. Как начиналась Ваша американская эпопея?
– Прежде всего, хочу сказать, что работать в Америке круто и очень интересно. Постоянно узнаешь что-то новое, знакомишься с американской культурой, понимаешь, насколько прекрасна эта страна.
Впервые я приехал сюда на несколько месяцев еще в конце 1990-х, и стажировался в местной газете в небольшом городке в штате Колорадо. Это был потрясающий опыт: после работы в одном из крупнейших новостных агентств мира окунуться в жизнь маленького местечка, где происшествие на соседней улице гораздо важнее для местных жителей, чем самые крупные глобальные события.
В газете мне дали вести свою еженедельную колонку, которую всякий раз снабжали моим фото. Вот когда я узнал, что такое популярность! В те годы на самом пике было хоккейное противостояние «Колорадо Эвеланш» и «Детройт Ред Уингз», где играла знаменитая Русская пятерка. Перед одним из матчей мне удалось взять интервью с нашими хоккеистами Вячеславом Фетисовым, Валерием Каменским и Владимиром Константиновым. На следующее утро каждый встречный на улице благодарил меня за статью!
Ну а в начале 2000-х я уже «полноправно» стал приезжать на стажировки в Вашингтон от ИТАР-ТАСС.
– В Америке в общей сложности Вы работаете уже больше 20 лет. Какие вехи выделите за это время?
Одна из моих командировок началась 10 сентября 2001 года. На следующий день произошли теракты. У меня до сих пор перед глазами горящее здание Пентагона и жуткий запах гари.
В 2002-м я работал на зимних Олимпийских играх в Солт-Лейк-Сити, где было много скандалов из-за судейства в отношении российских спортсменов. Поскольку я оказался чуть ли не единственным членом делегации, кто говорил по-английски, то приходилось давать интервью западным коллегам. Они потом выходили в New York Times, USA Today, появлялись в телесюжетах.
В 2011-м президент Барак Обама объявил об уничтожении Усамы бен Ладена. Помню, какое было напряжение, когда Белый дом объявил о внезапном созыве ночной пресс-конференции. До сих пор не понимаю, как тогда умудрился одновременно слушать брифинг, писать материалы и по телефону диктовать их в Москву.
Были еще 45 материалов за один день в 2015 году, когда было объявлено о заключении так называемой «ядерной сделки» с Ираном.
А из свеженького – это, конечно, недавние выборы президента США. Они, кстати, были самыми простыми на моей памяти: о победе Дональда Трампа стало известно уже через несколько часов после голосования, хотя раньше результаты приходилось ждать неделями.
– Какие особенности или вызовы вы испытываете, работая в США?
– Мне очень интересно работать в США. Да, непросто, да, нас, российских журналистов, зачастую игнорируют, различные пресс-службы не отвечают на наши вопросы. Возможно, кстати, это вовсе не связано с политикой: просто CNN или New York Times им понятнее, чем любое российское СМИ. Но даже сейчас я не слышу ни одного негативного отзыва о России, русских, со стороны рядовых американцев.
Конечно, многие ньюсмейкеры, скажем так, не особо охотно идут на контакт. Но все-таки идут. Недавно я ради интереса вбил в поисковике свою фамилию и, признаться, даже немного погордился собой: были у меня интервью и с американскими сенаторами, в частности с Лизой Мурковски, представлявшей далеко не чужую нам Аляску, и с помощниками госсекретаря США, и с мэрами городов.
Недавно, например, мы разговаривали с мэром города Санта-Клаус из штата Джорджия Донитой Браун. И вдруг я прочитал ее выступление на заседании горсовета, где она по итогам нашего разговора предложила сделать специальный билборд о русском Деде Морозе и других «родственниках» Санта-Клауса со всего света.
Еще вспоминается интервью с бывшим министром энергетики Украины Владимиром Демчишиным. Тогда разлад между двумя странами не еще не был столь сильным, как сейчас, и украинские чиновники соглашались говорить с российскими журналистами. Через пару дней после той публикации Россия существенно снизила цены на газ для Украины, о чем и говорил Демчишин. Честно говоря, не думаю, что это простое совпадение.
– Вы активно освещаете православную тематику. Что вдохновило вас заняться этой сферой, и как вы находите темы для своих материалов?
– Чаще всего не я нахожу темы, а темы находят меня. Возможно, так направляет Бог. Мне посчастливилось общаться со многими современными подвижниками церкви, почти со всеми иерархами РПЦЗ из Америки и Европы В первую очередь, конечно, это приснопамятный первоиерарх митрополит Иларион (Капралом). В последние годы жизни он нечасто давал интервью, но мне не отказывал.
Больше всего мне запомнилось наше с ним интервью, которое в итоге, вероятнее всего, оказалось для владыки последним. У митрополита было мало времени, и уже после разговора я узнал, что он тогда себя очень плохо чувствовал. Но видимо, эта беседа была важна для него, как и для меня, и он ответил на все вопросы.
Тогда же мне посчастливилось пообщаться с владыкой Николаем (Ольховским), который теперь стал первоиерархом. Получилась своего рода преемственность поколений.
Обе этих беседы, кстати, открывают книгу об объединении РПЦЗ и Московской Патриархии, которую мне посчастливилось написать.
– Расскажите о процессе её создания и ключевых моментах, которые сделали её уникальной.
– Главный ключевой момент заключается в том, что ни один человек не отказал в разговоре, хотя среди моих собеседников были несколько архиереев, у которых и без разговоров с журналистами дел хватает: и первоиерарх митрополит Иларион, и владыка Николай, и митрополит Берлинский и Германский Марк, и архиепископ Монреальский и Канадский Гавриил, и епископ Иероним (Шо).
Кроме того, мне посчастливилось общаться с примерно двумя десятками священников, которые принимали непосредственное участие в процессе примирения церквей. Каждый из них -это кладезь историй, и я просто получал наслаждение и духовную радость, слушая их. Например, митрополит Марк из Германии вспоминал, как еще будучи мирянином, ездил на Афон и общался там со старцами из монастыря, принадлежавшего Московской Патриархии: он не мог причащаться с ними, но очень многое почерпнул у них в духовном плане. Владыка Гавриил из Канады делился, как поначалу скептически относился к воссоединению, но затем понял, что это единственно верный способ.
Архимандрит Трифон (Парсонс) вспомнил о пастырском совещании, где противники примирения открыто нападали на делегацию Московской Патриархии, и он, американец, то есть, чужак, встал посреди зала на колени и попросил прощения. Потом он вышел на улицу, поскольку не мог сдержать слез, но как выяснилось, именно этот его поступок позволил растопить лед и обе стороны нашли общий язык.
А протоиерей Виктор Потапов, настоятель Свято-Иоанно-Предтеченского собора в Вашингтоне, рассказал, как этот лед удалось растопить во время Всезарубежного собора в Сан-Франциско в 2006 году, где было принято историческое решение о примирении. Поначалу противники объединения были очень активны и даже оскорбляли первоиерарха митрополита Лавра (Шкурлу), который смиренно слушал их. Но затем отслужили молебен у мощей святого Иоанна Шанхайского и Сан-Францисского, и дальше все пошло как по маслу: во время голосования никто не выступил против. Как рассказывал отец Виктор, многие «оппозиционеры» потом объясняли это не иначе, как чудом Божиим.
– С кем из иерархов РПЦЗ и священников вам удалось пообщаться? Есть ли истории, которые особенно запомнились?
– Пожалуй, самым памятным было то самое, последнее, интервью и митрополитом Иларионом. Оно проходило в присутствии главной православной святыни Русского Зарубежья – Курской Коренной иконы Божией Матери. Вы только представьте: в России люди сутками стоят в очереди, чтобы на пять секунд приложиться к ней, а тут она стояла в паре метров от меня. Это ли не чудо?!
Вообще, многие наши батюшки – потрясающие рассказчики. Например, приснопамятный протоиерей Георгий Ларин из Наяка много раз рассказывал о святителя Иоанне Шанхайском, которого прекрасно знал в детстве и юности. Как и регент Скорбященского собора в Сан-Франциско Владимир Красовский. Вы представляете, какое это чудо – слышать истории людей, лично общавшихся с одним из самых почитаемых святых Русского Зарубежья! А как рассказывает о митрополите Лавре его многолетний келейник протодиакон Виктор Лохматов из Джорданвилля! Я уж не говорю об отец Викторе Потапове, который дружил с владыкой Иларионом, Мстиславом Ростроповичем, в советские годы в обстановке строгой секретности возил нашего замечательного писателя Владимира Солоухина на встречу с Александром Солженицыным. Слушая их рассказы, я сам чувствовал, будто немного знаю этих великих людей.
– Какие профессиональные достижения в журналистике вы считаете наиболее значимыми? Есть ли награды или публикации, которыми вы особенно гордитесь?
– Главное достижение для меня – это доверие собеседника. Мне очень важно, чтобы после первой встречи у нас состоялась вторая, третья. Бывает так, что в конце интервью человек благодарит за интерес к нему. Такой отклик для меня – тоже награда.
Вспоминается случай из 1990-х годов. Тогда Ахмат Кадыров, ставший позднее президентом Чечни, был муфтием и скрывался от чеченских боевиков. Я в то время тесно общался с московским муфтием Равилем Гайнутдином, который специально для меня договорился о встрече с Кадыровым. Представляете: человек несколько лет ни с кем из журналистов не разговаривал, а тут сделал исключение: это ли не награда?
К счастью, у меня были и чисто материальные награды. Например, мой интернет-проект «Россия-Америка. Мост через океан» об истории Русской Америки и жизни русской диаспоры в США был удостоен диплома российской национальной премии в области развития общественных связей «Серебряный Лучник – США». Приятно было оказаться в одном ряду с авторами многих значимых проектов и людьми, которых знает вся наша диаспора.
– Но Вы ведь не только о русских пишете, но и об американцах, верно?
– И это тоже благословение для меня. Тем более, многие американцы по духу – гораздо более русские, чем мы сами.
Благодаря тому же «Серебряному Лучнику», например, я познакомился с выдающимся американским детским кардиохирургом Биллом Новиком. Он с коллегами ездит по всему миру, включая горячие точки, и оперирует детей, которых местные врачи оперировать не могут. Много лет он ездил в Россию, и сейчас готов поехать – только пригласите. Оперирует на Украине, в Ираке, Ливане, Индии, а в 1999 году работал в Белграде под бомбардировками НАТО. Сумасшедший, в хорошем смысле слова, человек! На таких держится мир.
Кроме того, мне посчастливилось общаться со многими американскими ветеранами Второй мировой войны – участниками знаменитых Северных конвоев. От них я узнал войну, так сказать, с другой стороны – немного не такой, как ее знаем мы в России. Есть идея написать книгу на основе их воспоминаний, и надеюсь, это получится осуществить.
С одним из ветеранов, полковником в отставке Фрэнком Коном, которому сейчас 99 лет, мы сделали несколько интервью о том, как он участвовал с американской стороны в знаменитой Встрече на Эльбе в апреле 1945 года. В свое время он стал первым американцем, кто во время торжественной церемонии, проводимой посольством РФ в США, возложил венок к памятному знаку «Дух Эльбы» на Арлингтонском национальном кладбище. Сейчас он очень переживает, что из-за политики такие мероприятия больше не проходят.
– Как ваша работа в США повлияла на ваше понимание и освещение российской тематики?
– Эту тематику важно освещать не только в России, но и здесь. Причем здесь это нужно делать гораздо более скрупулезно и аккуратно, объясняя людям нюансы, которые для нас порой кажутся очевидными: американцы их просто не знают, и важно показать им, почему мы считаем так или иначе. То же самое я могу сказать и про разъяснение американской тематики в России. Все это можем и должны делать мы, журналисты.
Своей главной задачей я считаю участие в создании хороших отношений между Россией и США. Пусть звучит громко, но на мой взгляд, это действительно так. Как русский журналист, много лет проработавший в США, я стараюсь показать своим читателям, что у нас много общего и мы можем вместе действовать ради общего блага. У нас есть много общих тем: безопасность, борьба с терроризмом, здравоохранение, изменение климата, культура. И мне хотелось бы их развивать.
– Какие проекты, над которыми вы сейчас работаете, вы считаете перспективными? Планируется ли публикация книги о воспоминаниях?
– Надеюсь, книга об объединении двух ветвей Русской Церкви будет издана, средства удастся найти. Но это на самом деле только один из проектов, которые хотелось бы реализовать. Мне кажется, сейчас, когда мир приближается к черте, переходить которую нельзя, важно напоминать людям о том, что нас объединяет. А Россию и США объединяет очень многое. Как сказала мне однажды известная американская писательница Сюзанна Масси, автор бестселлера «Земля Жар-птицы. Краса былой России», две наших страны – как семейная пара: Россия – красивая дама, а США – молодой кавалер. И делить им нечего.
В студенчестве я написал в МГУ дипломную работу о Русской Америке, и уже тогда обратил внимание, что до во всех мировых конфликтах мы были союзниками. Сейчас, я считаю, настало время вспомнить этот исторический опыт. И Русская Америка, на мой взгляд, может сыграть роль моста между нашими странами.
К счастью, у меня есть возможность рассказывать об этом. В частности, я собираюсь запустить серию YouTube-проектов. Один из них, The Way to Orthodoxy («Путь в Православие») – о том, как американцы приходят в нашу веру – мы в нашем Предтеченском соборе в Вашингтоне уже начали несколько лет назад, но из-за пандемии приостановили. Сейчас есть идея расширить его и рассказывать также и о том, как русские эмигранты пронесли Православие через всю жизнь. Хотелось бы сделать цикл воспоминаний о подвижниках Русской Церкви в Америке, о русских американцах, оказавших серьезное влияние на США – таких, как Игорь Сикорский, Михаил Барышников, Мстислав Ростропович, Александр Солженицын… А вы знаете, что РПЦЗ поддерживает православные миссии в Пакистане, Уганде, Коста-Рике, Мексике, Гаити и других экзотических с точки зрения православия странах? О них тоже хотелось бы рассказать. Как и о медицинских миссиях Билла Новика. За десятилетия работы по всему миру у него появилось 40 пациентов, которых он называет «чудесными детьми». У них было мало шансов выжить, но, по словам доктора Новика, у Бога на них другие планы – и они живут. Было бы замечательно записать их истории. Надеюсь, потом все эти проекты выльются не только в видеоинтервью, но и в книги.
– Как вы видите развитие российской журналистики за границей? Какие изменения вы считаете необходимыми для поддержки журналистов за рубежом?
– В свое время в США издавался журнал «Советский Союз», а в СССР выходил его «собрат» – журнал «Америка». Это были очень качественные, красочные и интересные издания, которые в обеих странах пользовались огромной популярностью. Уверен, что они многое сделали для того, чтобы рассказывать нам друг о друге. Сейчас таких изданий нет. В Москве есть журнал «Русский мир», в Вермонте печатается прекрасный журнал Russian Life, но о них здесь знают только самые заядлые любители российской тематики.
Мне бы хотелось, чтобы в США появились общенациональные СМИ русскоязычной диаспоры. Раньше таковыми можно было назвать издающуюся в Сан-Франциско газету «Русская Жизнь» и возобновившееся недавно «Новое Русское Слово» в Нью-Йорке. Но сейчас они выходят от силы два раза в месяц и очень маленькими тиражами. На мой взгляд, очень важно вкладывать силы и средства в русскую периодику здесь – это здорово поможет поддержанию нашей культуры в Америке.
– Если говорить о вашей роли как профессионала, какие достижения в карьере вы бы выделили?
– Я больше 30 лет проработал в крупнейших российских агентствах, известных на весь мир. Брал – и надеюсь, продолжу брать – интервью у многих знаменитостей: Стинг, Пьер Ришар, Вячеслав Фетисов, Владимир Крайнев, бывший посол США в ООН Эндрю Янг, американские конгрессмены, писатели Василий Аксенов и Георгий Вайнер, многие другие. Были у меня материалы, оказавшие влияние на политическую и экономическую жизнь: то же интервью с украинским министром энергетики, беседа с бывшим вице-премьером РФ Алексеем Кудриным о разногласиях с тогдашним главой правительства Дмитрием Медведевым, после чего он был отправлен в отставку. Кроме того, я оказался первым российским журналистом, кто сообщил об уничтожении Усамы бен Ладена.
Работа на всех президентских выборах в США за последние 20 лет – это тоже веха: классно первым сообщить людям об избрании нового главы государства. Кроме того, некоторые мои статьи цитировали или комментировали американские госдеп и минюст, канадский МИД – наверное, они посчитали их достаточно важными.
Но повторю: главным своим достижением я считаю доверие людей, с которыми общаюсь. Многие из них не очень охотно идут на общение с прессой, и я горжусь тем, что вхожу в небольшой круг журналистов, с кем они готовы разговаривать.
Александр Молодин
