Автор: Glavred

История князя Александра Александровича Голицына — словно сценарий для голливудского фильма: блестящий род, изгнание после революции, эмиграция через Сибирь и Харбин, новая жизнь в Америке и, наконец, триумф на самой вершине мировой киноиндустрии. Он не просто оказался в Голливуде — он стал его частью, его стилем, его эстетикой. Художник-постановщик, вдохновитель, мастер атмосферы — Голицын навсегда вписал своё имя в золотую летопись американского кинематографа, доказав, что эмигрант с русским сердцем способен преобразить целую эпоху кино.

Русская диаспора в Соединённых Штатах — это не просто история эмиграции, а многослойная драма переселения, выживания и переосмысления родины. Тысячи людей, покинувших Российскую империю в пламени революции, голода и политических потрясений, нашли приют за океаном. Здесь, среди улиц Нью-Йорка, скал Сан-Франциско и тихих пригородов Среднего Запада, рождалась новая жизнь — с иконами в чемоданах, газетами на кириллице и надеждой, что Америка примет, но не изменит душу. Эта статья — рассказ о том, как русская Америка начала говорить по-английски, но продолжала думать по-русски.

Для рецензии на моем столе сегодня — книга, к которой невозможно остаться равнодушным: William Craft Brumfield, From Forest to Steppe: The Russian Art of Building in Wood.
Изданный в 2025 году Университетом Дьюка, этот труд представляет собой не просто фотодокументальный обзор деревянной архитектуры России, а многослойную, глубоко личную и в то же время фундаментально академическую летопись, охватывающую более полувека экспедиций и наблюдений.

Этот том — настоящий шедевр, выдающийся по всем параметрам: по охвату, по литературной изысканности, по качеству аналитики, по глубине культурной эмпатии. Его можно с полным основанием поставить в один ряд с классиками русской архитектурной историографии — трудами Евгения Ащепкова, Сергея Баландина, Виктора Кочедамова. Но есть нечто, что выделяет труд Брумфильда даже среди этих славных имён: уникальный синтез научной строгости и глубоко человеческого взгляда на архитектуру как культурную среду.

Несомненно, самой знаменитой укрепленной факторией Русской Америки является Форт Росс, закреплявший за Российской Империей часть побережья Калифорнии до 1941 года. Несмотря на то, что крепость имела статус административного центра, она фактически представляла собой один из редутов, получивших широкое распространение на Аляске. Форт Росс расположен на побережье Северной Калифорнии в 80 км к северу от Сан-Франциско в округе Сонома, США.
Ввиду очевидной экспансии на запад со стороны Компании Гудзонова залива, а также с ослаблением влияния Испании на Северо-Американском континенте, руководство РАК почувствовало возможность укрепить колониальные позиции на севере Калифорнии в фактически незанятых границах цивилизованного мира с минимальными на то расходами. Помимо этого, реализуя хорошо зарекомендовавшую себя в Сибири схему снабжения северных промысловых поселений, главный правитель Русской Америки пытался основать сельскохозяйственное поселение в южных широтах осваиваемого региона. Результатом этих решений стала экспедиция Резанова и последующее основание русского поселения и крепости в 14 морских милях северо-западнее залива Румянцева (ныне залив Бодега). В 1825 году для обслуживания русского населения крепости было воздвигнуто первое православное сооружение в Калифорнии — часовня Святой Троицы.

Сегодня мы расскажем о, пожалуй, самом колоритном русском дипломате, когда-либо жившем в Соединённых Штатах, – Александре Андреевиче Бодиско. Его имя не так известно широкой публике, как, скажем, имя Резанова или Аляскинских губернаторов, но вклад Бодиско в российско-американские отношения оказался не менее значительным. Потомственный дворянин, воспитанный в атмосфере просвещённого столичного общества конца XVIII века, он прошёл путь от юного курьера в Швеции до полномочного посланника Российской империи в Вашингтоне – и провёл на этом посту беспрецедентные 17 лет, оставив после себя не только дипломатическое наследие, но и личную историю, достойную романа.
Фигура Бодиско — почти забытая, но невероятно любопытная. За внешней неказистостью, отмеченной современниками без лишнего такта, скрывался человек выдающегося ума, стойкости и таланта убеждения. Он жил в период, когда империи пересматривали сферы влияния, когда Россия балансировала между Европой и Новым Светом, а дипломатия сочетала в себе и блестящие балы, и тайные меморандумы. Его миссия пришлась на эпоху политических перемен, и, несмотря на отказ Петербурга от амбиций в Калифорнии, Бодиско до конца отстаивал идею особого союза с США – страны, которую он полюбил и в которой навсегда остался.