В середине 1920-х годов Голливуд, казавшийся воплощением американской мечты, неожиданно превратился в своеобразную пристань для русских казаков-эмигрантов. Разбросанные по свету после поражения в Гражданской войне, они нашли здесь не только кров и заработок, но и редкую возможность сохранить свою культуру, показать миру джигитовку, военную выправку и яркий колорит казачьей жизни. Их участие в фильме Metro-Goldwyn-Mayer «Казаки» (1928) стало событием не только кинематографическим, но и историческим: сотни эмигрантов, среди которых были бывшие офицеры, казаки, молокане, женщины и дети, оживили на экране образы прошлого. Сегодня, когда мы отмечаем столетие Союза Всех Казаков, эта история звучит как напоминание о том, что даже вдали от родины казаки сумели остаться собой и вписать собственную страницу в историю Америки.
В середине 1920-х годов в США оказались две большие группы казаков-эмигрантов, каждая численностью около ста человек. Одна пришла под предводительством кубанца Сергея Проценко, другая — под началом грузинского князя Андроникова (Андроникашвили). Судьбы этих людей складывались непросто: многие прошли Гражданскую войну, эмиграцию через Константинополь и Европу, а в Америке вынуждены были искать способы выживания. Часть казаков перебралась в Лос-Анджелес, где началась необычная страница их биографии — работа в Голливуде.
Голливуд тех лет был фабрикой грёз, но также местом, где тысячи эмигрантов, не владевших английским, находили заработок статистами, каскадёрами и дублёрами. Для казаков это была возможность показать свои навыки верховой езды, джигитовки и военной выправки. Именно их пригласили на съёмки фильма Metro-Goldwyn-Mayer «Казаки», вышедшего в 1928 году.
Эта картина стала едва ли не главным событием для русской колонии в Лос-Анджелесе. Практически весь «русский Голливуд» оказался на съёмочной площадке: казаки, молокане, бывшие офицеры, женщины и дети. Художественный директор Александр Толубеев создал декорации «малороссийского села»: церковь XVI века, шинок, колодцы-журавли, цыганский табор. Съёмочная площадка студии MGM напоминала выстроенную заново Украину, где американская публика должна была увидеть «экзотику» казачьей жизни.
Сергей Проценко, один из лидеров казачьей эмиграции, активно участвовал в съёмках. На архивных фотографиях из его семейного фонда (сегодня их хранит сын, Майк Проценко) можно увидеть общие сцены: казаки на молитве, Сергей — второй слева, преклонивший колено. Декорации с церковью, созданные для фильма, позже послужили прототипом при проектировании Богородицкой церкви в Лос-Анджелесе — один из тех редких случаев, когда кино декорации нашли отражение в реальной архитектуре города.
Съёмки «Казаков» стали для многих эмигрантов временем больших заработков. За один съёмочный день статист получал 10, 15 или 25 долларов. Если актёру брили голову «под оселедец», это оценивалось дополнительно в 7,5 долларов. Дети — даже грудные младенцы — получали по 5 долларов в день. Для эмигрантов, живших скромно и перебивавшихся случайными заработками, это были «платные каникулы». Многие вспоминали, что именно эти недели стали одними из самых сытых за всю эмигрантскую жизнь.
Съёмки фильма запомнились множеством анекдотов. В главной роли запорожца снимался звезда того времени Джон Гилберт. Он никак не хотел снять с руки модный золотой браслет, хотя режиссёры уговаривали его: «Шестнадцатый век, запорожская Сечь — и браслет?» Но Гилберт стоял на своём. В итоге браслет остался, и публика, вероятно, даже не заметила этого анахронизма.
Гилберт, по воспоминаниям очевидцев, отвечал на ругань казаков тарабарщиной, иногда вставляя выдуманное слово «Бачигалупи», которым он заменял «русский мат». Сцены с участием настоящих казаков получались особенно выразительными: они ругали Гилберта «по-настоящему», воспроизводя язык куреня с исторической точностью.
На съёмки часто приезжала Грета Гарбо, тогда на пике славы. В её присутствии работа приостанавливалась: Гилберт тут же бежал к ней, и даже густой грим не мог скрыть его увлечения. Для казаков эти моменты были забавным зрелищем: мир голливудских звёзд пересекался с их суровой действительностью.
Особое впечатление производила джигитовка. На широком поле казаки один за другим показывали мастерство верховой езды: скакали боком, поднимали с земли папахи и платки, рубили воздух шашками. Среди них выделялись Штиклецкий — красивый молодой дублёр Гилберта, тяжёлый дядя Осачий, маленький хан Гирей, «батько» Хлус. Их мастерство вызывало восторг у зрителей, оживляло даже апатичную Гарбо и заставляло Гилберта снимать папаху и кричать своё фирменное «Бачигалупи!»
Одна из самых ярких сцен — «Письмо запорожцев турецкому султану» — была поставлена по знаменитой картине Репина. С выбритыми головами и оселедцами, с вывернутыми ноздрями казаки воссоздали историческую атмосферу. Писарь зачитывал текст письма, а вокруг царил хаос: борцы, цыгане, пьяные мужики. Всё выглядело как настоящий курень, перенесённый в Голливуд.
Для эмигрантов участие в фильме стало и радостью, и иллюзией. Многие надеялись, что Голливуд откроет им дорогу в актёры, что маленькая роль станет шансом. Но таких случаев было немного. Для большинства жизнь «экстра» оставалась игрой в рулетку: сегодня тебя не берут, завтра дают 5 долларов, послезавтра — роль казака на фоне. В этом и заключалась трагедия эмигрантского Голливуда: надежды редко сбывались, но люди продолжали надеяться.
Судьба князя Андроникова сложилась печально. Получив травмы на съёмках в конце 1920-х годов, он вскоре скончался. Его история — напоминание о том, какой ценой давался хлеб эмигранта.
Фильм «Казаки» вошёл в историю не только как художественная лента MGM, но и как документ русской эмиграции. На экране остались лица сотен людей, потерявших родину, но сумевших найти работу и хоть на время ощутить себя нужными. Для американцев они стали «экзотикой» и украшением картины. Для нас же это — свидетельство того, как казаки, даже в изгнании, сумели сохранить гордость и достоинство.
Истории этих людей — часть большой памяти о русской эмиграции и о казаках в Америке. Сегодня, к 100-летию Союза Всех Казаков, мы видим в них не просто статистов Голливуда, а наследников древней традиции, которые даже в далёкой Калифорнии сумели остаться собой.
Открывайте сокровища русского культурного наследия с приложением «Жар-птица»
Познакомьтесь с уникальным наследием русского мира, которое живёт и процветает в Соединённых Штатах. От исторических церквей до памятников и музеев, приложение «Жар-птица» станет вашим проводником в удивительное путешествие. Теперь каждый объект русского культурного наследия в США доступен на карте, готовый рассказать свою историю.
Отмечайте посещённые места с помощью чекинов, делитесь впечатлениями, оценивайте состояние объектов и помогайте сохранять это богатство для будущих поколений. Ваш личный кабинет станет журналом достижений, где соберутся все ваши открытия. Исследуйте русское наследие через игровой формат, выполняйте квесты и узнавайте новое с каждым шагом.
Приложение открывает не только Америку — путешествуйте по всему миру, изучая объекты русского наследия, делитесь своими находками в социальных сетях и вдохновляйте друзей на культурные открытия.
Скачайте «Жар-птицу» 2.0 прямо сейчас и начните свое путешествие к русской истории, которая жива и актуальна по сей день.
